Я тоже, как Когут, считаю, что позиция психотерапевта, работающего с психоанимацией, должна быть принципиально разрешительная. Он принимает такую позицию, будто описываемые пациентом сцены действительно существуют. Он как бы действует из квази-реальной в данный момент для пациента перспективы, что ведет к открытию дальнейших деталей кататимных образов для пациента.

После того, как пациент расскажет о своих переживаниях, надо спросить – что ему хочется сделать в представленном пейзаже? Во-первых, это тоже диагностика подавленных желаний. Во-вторых, через это мы получаем информацию для будущей психосинтетической работы. И, в-третьих, мы предоставляем человеку возможность осуществления желаний, даем ему свободу следовать спонтанным импульсам.

Второе, и самое главное! Человек в своей реальной жизни по тем или иным причинам может быть не готов к удовлетворению подавленного желания. И когда он в символическом пространстве делает это в символической форме, то это может привести к его удовлетворению. Таким образом, разрешающая позиция психотерапевта в значительной степени снимает внутреннее напряжение.

Например, человек может прилечь на траве, попить воды из ручья, порыбачить. В соответствии с нашей задачей – занимать по отношению к пациенту принципиально разрешительную позицию (которая редко встречалась в ходе его воспитания) – мы предоставляем пациенту возможность осуществления его желаний, мы даем ему свободу следовать его спонтанным импульсам. Тем самым мы добиваемся того, что у него открыто проявляются дремлющие в глубине души тенденции поведения.

Также важно, что если человек попьет из ручья, то таким образом он удовлетворяет оральную потребность. Вследствие этого его эмоциональная структура настолько удовлетворяется, что пейзаж начинает казаться ему намного лучше. А через это символическое изменение меняется и структура его внутреннего Я.

Если человек не видит символ-образ, то надо сказать ему: «Вы можете себе представить свою квартиру? Справа то-то и то-то, слева другое?» Обычно все люди говорят, что могут это сделать. После этого надо сказать пациенту, что этого уровня представления достаточно для психоанимации.

Также можно, если у человека ничего не получилось с представлениями символ-образов (например, той же самой поляны), предложить ему увидеть себя лежащим на кушетке в кабинете. Затем предложить ему мысленно выйти из кабинета и выехать за пределы города. И найти там поляну.

Если во время сеанса пациент не реагирует на просьбу представить себе предлагаемый символ-образ, надо завершить сеанс. Вполне возможно, что это связано с тем, что он находится в СЛИШКОМ глубоком гипнотическом состоянии. И когда он откроет глаза, спросить его – как он себя чувствует? А затем попросить опять закрыть глаза и представить себе поляну. Этот прием позволяет и сохранить легкий транс и начать делать психоанимацию.

Если во время работы с цепочками у пациента внезапно появляются незапланированные психотерапевтом образы, то это является внезапным выбросом из бессознательных слоев психики материала, требующего проработки. Он до этого был глубоко скрыт в бессознательном и серьезно защищен Сверх-Я от осознания. Это говорит о том, что работа с цепочками расшатала эти защиты и материал, который был психологической «занозой», выскочил наверх. И бессознательное хочет, чтобы он был обезврежен. В этом случае нужно прервать работу с символ-образом и работать с выскочившим из бессознательного материалом.

Мы знаем, что при классическом использовании СД-мотивов психотерапевт должен быть как можно более пассивным.В этом методе в идеале вначале психотерапевт должен сказать: «Представьте себе луг…». И следующей его фразой должна быть такая: «И на этом мы закончим мотив!» Между этими фразами он должен подтверждать свое присутствие и полное внимание к тому, что говорит пациент, только «умгуканьем». Например, пациентостановился перед преградой\недопущением. И он должен стоять там до тех пор, пока у него У САМОГО не появится образ преодоления.

Если бы мы не были ограничены ни во времени, ни в финансах, то мы всегда дожидались бы, чтобы пациент находил выходы из тупика сам. Он должен сам пройти свой путь и найти собственные выходы, придя в конце концов к полностью адаптивным образам. Но так работать почти никогда не удается!

Поэтому при работе в психоанимации я занимаю намного более активную позицию, чем это постулируется в СД. Я советую, стимулирую, внушаю, я даю ориентиры (естественно, в тех рамках, к которым ГОТОВ пациент). С моей точки зрения в психоанимации психотерапевт должен быть мотором преобразований. И достаточно часто я даю прямые инструкции и приказы.

Конечно, это в ряде случаев (и для ряда психотерапевтов) может быть не совсем приемлемо. Тогда можно поступать более мягко. В этом случае вы можете сказать: «Что бы тебе хотелось сделать с этим образом? Может быть, ты хочешь сделать то-то и то-то?» И человек может согласиться с этим предложением или же не согласиться. Но так как это тоже завуалированная форма внушения, идущего от человека, которому пациент доверяет, то он, скорее всего, согласится.

Когда пациент расскажет – что он увидел после предъявления символ-образа, нельзя спрашивать: «Это красиво?». Надо говорить: «И как вы к этому относитесь?»

Если же человек говорит: «Я лечу..» и надолго замолкает, то можно сказать: «Итак, вы летите…» Это должно без всяких вопросов вызвать у него новый поток образов. Если же это не помогает, то можно спросить: «И что вы видите?»

Очень редко, но бывает, что пациент во время сессии хочет убить своих родителей, которые появляются перед ним в символ-образах. И, естественно, это ему нельзя позволять. Но если человек уничтожает символ родителей (и при этом знает, что разрушаемый предмет символизирует одного или обоих родителей), то таким образом убивается отрицательное отношение к родителям. Пациент таким образом разряжает свою агрессию на них. Символически убив, он удовлетворяет свое желание отомстить за свои детские мучения. А если отомстил, то зачем продолжать носить в себе обиду? Ведь они получили свое!

Где-то в символдраматической литературе я читал о том, что работать над фиксированными образами намного важнее, чем над воплощающим импульсы материалом. Там говорилось, что попытка разрезать забор из колючей проволоки ножницами соответствует усилению импульса, что приводит к появлению железобетонного забора.

Но я считаю, что это вовсе не так! Если пациент САМ решит перерезать проволоку, то, скорее всего, у него это получится. Но если психотерапевт верит, что из-за этого появится преграда, то так и произойдет. Установки психотерапевта ОЧЕНЬ важны!

Шерток в какой-то своей книге писал, что когда он был молодым психотерапевтом и не знал, что какая-то болезнь не лечится гипнозом, он лечил ее. И вылечивал! Но когда он стал «мудрее», это знание привело к тому, что он уже не смог так лечить своих пациентов. Внутренняя установка влияла на его психотерапевтические интервенции таким образом, что выхолащивала их, делала его усилия бесплодными.

То же самое происходит и с людьми, которые хотят достичь чего-либо, научиться чему-либо. Если они на бессознательном уровне не верят, что это возможно, то их усилия будут напрасными.

Если психотерапевт, работая с символ-образами, считает, что он воздействует на глубинные мотивы, предопределяющие поведение человека, то так оно и будет. Если же он считает, что работа с образами – так, приятная забава для клиента, позволяющая ему немного переключиться со своих проблем на нахождение в мире иллюзий, то результат терапии будет нулевым. И не выше!

Но работа с цепочками символов далеко не забава! Показателем того, что работа, проводимая пациентом после предъявления символ-образа, не просто баловство и пустая фантазия, являются многочисленные случаи появления у пациентов в это время кратковременных болей в голове, в пораженных психосоматическим процессом органах, слез и так далее. Это вегето-сосудистые изменения, которые проявляются на поверхности тела как отражение тех глубинных перемен, которые происходят при работе с символ-образом.

Многие пациенты говорили мне, что у них во время работы с символ-образом появлялось ощущение, что их как бы перебирают – они чувствовали, что то расширяются, то сжимаются. Эти ощущения говорят о волнах преобразования. Только они отражаются не на теле, а как бы на поверхности личности. А мой сын, когда я ему сделал сеанс рефрейминга с последующей психоанимацией, после сеанса сказал, что в его голове как будто включили миксер.

Или, например, один из последних случаев. У меня лечилась пациентка, у которой никак не складывались отношения с мужчинами. Вроде бы она страстно желала построить долговременные отношения с каким-либо мужчиной, которого полюбит. Но они ее все время бросали, использовали ее и так далее. После прохождения символ-образов «Спящая красавица» и«Денежное дерево» она ТУТ - ЖЕ познакомилась с достаточно богатым человеком и у них стали развиваться отношения. И он практически на каждом свидании давал ей некую сумму денег: «Ты придешь еще? Ты меня не забудешь?».

А муж, с которым она давно развелась, пришел на день рождения сына и подарил ей – ни с того, ни с сего – швейную машинку (для него это была ощутимая сумма). Этот случай четко показывает, что работа с символ-образами реально приводит к изменению бессознательных установок и, соответственно, к изменению жизни человека в желаемую сторону.

Если между пациентом и психотерапевтом создались доверительные отношения, то бессознательное психотерапевта чувствует – что необходимо сегодня сделать для пациента?

У меня лечилась пациентка с проблемами во взаимоотношениях с мужем. Во время сеанса она пошла по реке вверх. И дойдя до истока реки по-взаимодействовала с родником. Потом ей внезапно захотелось подняться на гору. И когда она поднялась, я сказал: «Говорят, что когда ты стоишь на горе, ты становишься ближе к Богу. И он тебя может услышать! Обратитесь к нему…»

После сеанса она была чуть ли не в шоке. И сказала, что утром она хотела зайти в церковь. Но она была закрыта (открывалась только в 9 утра). А тут я с ее точки зрения каким то волшебным образом почувствовал ее желание пообщаться с Богом. И это безусловно говорит, что я почувствовал ее желание обратиться к высшему авторитету.

Во время работы с цепочками символов образуется динамическое целое, когда бессознательное пациента коммуницирует с бессознательным психотерапевта, а их сознания являются посредниками. Или же образуется круг: психотерапевт что-то говорит, пациент осознает, начинает с этим образом работать. Он через это дает символические команды своему бессознательному. Этот материал перерабатывается его бессознательным и потом в переработанном виде выдается и наверх сознанию и бессознательному психотерапевта.

Психотерапевт слышит от пациента о тех образах, которые появляются перед его взором и думает – что это означает и что подсказать пациенту? И в этот момент получает подсказку из своего бессознательного.

Во время проведения сеанса психоанимации главная проблема, из-за которой в бессознательном образовался самый большой «гнойник», будет в той или иной форме проявляться в каждом символ-образе. Например, у Павла, который пришел на лечение для того, чтобы как-то разрешить ситуацию со своей гражданской женой, во всех символ-образах были образы, которые тем или иным боком были связаны с его взаимоотношениями с ней. Главная проблема, которая его беспокоила: получится ли у него с нею что-либо серьезное? А если не получится, то куда мне идти? И он обкатывал в образах свое возможное поведение в будущем.

Во время проведения цепочек символов неизбежно на «лобное место» выходят и какие-то образы, связанные с реальной жизнью. И вот здесь от искусства психотерапевта зависит – как он сможет использовать эти образы для того, чтобы превратить их в символ-образы.Если человек вспоминает на основе стандартного символ-образа что-то реальное, что когда-то произошло в его жизни, то с этим и надо работать, так как это детерминировано каким-то бессознательным конфликтом, который только и ждал, чтобы выйти на поверхность. Конечно же, то, что приходится делать в этом случае, в чистом виде нельзя назвать психоанимацией. Но так бывает при работе практически с каждым пациентом. И с этим надо уметь работать.

Я очень часто использую потенциал сказок, которые распространены в российском обществе (и это не обязательно только русские сказки, а все те, которые на «слуху» у пациента). И использую те способы выхода из затруднительных ситуаций, которые используют герои сказок. Естественно использую и современные мифы.

Очень важным моментом при работе в ПАТ является вопрос - когда, на каком этапе останавливать свободную работу пациента с образами? Лейнер говорил, что это можно делать в любое время и на любом этапе. Мне представляется, что это не совсем так и надо помочь пациенту достичь хотя бы промежуточного результата.

В символ-образе должна появиться динамика в положительную сторону. Человека нельзя оставлять возле разбитого корыта! Нужно довести хотя бы до небольшого ресурсного места. Или же дойти хотя бы до первого проявления жизни (например, как у одной моей пациентки при выходе из пустого дома встретился большой белый пушистый кот). Символ-образ (или символ внутреннего конфликта) можно считать проработанным, когда у пациента кончаются слезы и в образе налаживаются отношения с людьми.

При работе с цепочками символов сложности с движением вперед появляются при прохождении тех символ-образов, которые отражают актуальный конфликт. Например, один мой пациент, которого я лечил от булимии, никак не мог дойти в символ-образе «Дорога» хоть до какого-либо приемлемого результата. День за днем он шел по дороге, а она не кончалась. В реальной жизни неудачи привели его к своеобразному «окукливанию» в болезнь, что предполагает отказ от контактов с миром, отказ от какого-либо движения вперед.

А другой мой пациент, который страдал от навязчивых мыслей, что он все делает неправильно, неправильно мыслит и т.д., никак не мог увидеть дом, который бы ему понравился. Он входил в него, описывал комнаты, а потом говорил, что ему не нравится планировка, мебель, цвет обоев. Он начинал все переделывать по-своему, но даже после этого оставался недовольным полученным результатом.

У тех моих пациентов, у кого были нарушения взаимоотношений с матерями, очень часто при работе появлялись образы пустых домов, обезлюдевших деревень и так далее и тому подобное. Вообще общая позиция при работе с символами – надо вести к тому, чтобы в символ-образе появлялось все больше и больше жизни.

Желательно, чтобы образы былиассоциированными. Здесь не так важны яркость образов, как ассоциированное восприятие их, когда человеку кажется, что он не смотрит на экран, а вошел в него и стал участником этого действа.

Психотерапевт во время сеанса психоанимации проводит огромную и мгновенную работу по оценке появившихся образов (что они означают, с какими событиями жизни пациента могут быть связаны, где и в какую сторону надо подтолкнуть человека). Это, безусловно, высоко-творческая работа. Хотя может быть внешне кажется, что он только «мгкает» и изредка задает уточняющие вопросы. Понятно, что у меня уже есть готовые заготовки, алгоритмы реагирования. Но практически каждый пациент выдает такой материал, который мне раньше в таком виде не встречался, с которым я никогда не работал.

Я считаю, что ВСЕ образы, которые появляются при предъявлении символ-образа, у ВСЕХ людей имеют свой собственный смысл. Даже если у разных людейпоявляется один и тот же образ (и даже один и тот же образ у одного и того же человека, но в разное время), он может означать совершенно разные вещи. Но все-таки некие общие закономерности выявлены. И относительно основных символ-образов мы можем сказать, что смысл символических посланий, которые мы с их помощью передаем бессознательному, вполне понятен и в большинстве случаев бессознательным почти всех пациентов воспринимается примерно одинаково.

Например, считается, что Сундук – символ женственности. И работа с ним позволяет решить психологические проблемы женщин, связанные с ее сексуальностью. Но одна моя пациентка, как только представила себе сундук, сказала, что в нем хранится женское наследие, которое накопили ее предки по женской линии. Естественно, я изменил свои установки и начал работатьс тем, что она выдала.

Или, например, другая моя пациентка, которая пережила бурный роман, но поняла, что ей с этим человеком не по пути, представила себя на поляне. И там увидела цветок. На мой вопрос, что бы ей хотелось сделать, она ответила, что сорвать. И она действительно сделала это иположила его в книгу, чтобы засушить на память. Я только тогда я сообразил, что для нее это не символ ее личности, а ЦВЕТОК ЛЮБВИ, от которой она отказалась. И для того, чтобы он больше не «расцвёл», я предложил ей найти источник с мертвой водой и полить ею корни цветка.

На такие экспромты пациентов надо мгновенно реагировать. В этом случае психотерапия с этим пациентом будет подобна произведению кутюрье. В ином случае – массовый пошив. Если не китайский ширпотреб. Понятно, что для этого у психотерапевта должна быть великолепная подготовка и большой опыт. Необходимо знание культуры народа, мифологии, сленга, языков общения, которыми пользуются разные слои общества.

Вследствие этого, уважаемые коллеги, вы должны знать одну очень важную вещь. Работать с символ-образами практически невозможно с иностранцами, даже если они неплохо знают русский язык. Например, недавно я лечил ВИП-клиентку в Казахстане, в городе Актау, который находится в пустыне и на берегу Каспийского моря. И она, конечно же, прекрасно знала русский язык. Но когда я предложил ей символ-образ «Поляна», она долго молчала и сказала: «Я не могу себе это представить – я никогда не видела поляну!»

Я очень редко после сеанса занимаюсь работой: «А что это означает?»Я это делаю только тогда, когда сам пациент это спрашивает. Но я никогда не отвечаю на их вопросы прямо и не даю классические интерпретации образов. Мой стандартный ответ на вопрос об этом: «А как вы думаете – что это означает?» И если пациент не получает готового ответа, он задумывается и начинает анализировать и сопоставлять увиденное во время сеанса со своей жизнью. Что зачастую приводит к инсайтам.

Если же он не может сразу сделать эту работу, я даю ему задание: прийти домой и перечитать главу из моей книги «Психотерапия 21 века», в которой рассказывается о том, что означают базовые символ-образы.А затем в спокойной обстановке, без внешних помех, сопоставить увиденные во время сеанса образы со своей жизнью. А все что придет в голову (пусть даже это кажется ему полным бредом!) записать на бумаге.

Я убедился, что знание того, что означают символ-образы, не только не мешает терапии, но и здорово помогает. Так как они по своей природе являются образными самовнушениями, то человек понимает, что изменяя эти образы, он меняет свое бессознательное. И появляется еще и сознательный самонастрой: «Я сделал это, и теперь в моей жизни начнутся подвижки в лучшую сторону!»

На следующем сеансе, если пациент этого хочет,мы продолжаем эту работу, и я стимулирую пациента, уже на основе полученного им материала, на дальнейшие осознания. И это дает прекрасный результат!

Очень часто в результате этой работы вспоминаются реальные события, связанные с резкими отрицательными эмоциями, которые или были совсем забыты или о которых человек не вспоминал десятилетия. Осознание приводит к тому, что эти гештальты завершаются и перестают подпитывать отрицательными эмоциями болезнь. Это становится логическим следствием тех перемен, которые были сделаны в процессе работы с цепочками. Но для того, чтобы еще в большей степени гарантировать, что гештальты завершатся, я делаю пациенту Машину времени и технику «Кино», в которых мы стираем эти события.

Достаточно часто при движении по реке вверх или вниз человек идет очень долго. Поэтому можно говорить пациенту для ускорения этого процесса, что вам надо дойти до моря или до истока. Это ускорит движение. Ведь наша цель в том, чтобы пациент дошел или до истока или же до моря. И через это прикоснулся к своим ресурсам. И чем быстрее он это сделает – тем лучше. Если во время движения появляются преграды, если движение затягивается, то надо его стимулировать так: «Может быть, вы найдете лодку? И поплывете вниз быстрее. Ведь ваша цель - дойти до моря!»

Даже тогда, когда я стимулирую таким образом более быстрое движение по реке, я не наношу вреда психоанимационной работе. Моя цель - указать бессознательному, что надо двигаться по жизни вперед. Конечно, было бы неплохо, чтобы человек сам, без стимулирования, быстро прошел реку до устья. Но, к сожалению, не всегда это получается быстро и приходится каким-то образом стимулировать и ускорять его движение.

Если человек совсем уж тормозит, то можно спросить: «Как вы думаете - долго еще реке течь до моря?» Или сказать, чтов реку вливаются другие потоки, река течет туда,куда ей определено природой. Эти слова психотерапевта могут стимулировать образы расширения реки и, соответственно, более быстрый приход к морю.

Иногда пациенты не хотят искать, например цветок, если им предлагаешь выбор (вы хотите найти его?). Я считаю, что это хоть и слабое, но неосознаваемое сопротивление, идущее от СверхЯ. И когда я все же заставляю пациента взаимодействовать с ним, то пациент производит изменения. А СверхЯ не может запретить эту работу! Оно может запретить только работу непосредственно с подавленным воспоминанием. А с символ-образом не может. Но может вызвать у человека нежелание с ним взаимодействовать.

Поэтому я говорю: «Найдите его!», прямо приказываю. И человек идет и находит его. Моя цель достигнута - он начинает общаться с символ-образом. И это ни в коем случае не является насилием. Если пациент пришел ко мне на лечение и передал мне ответственность за те изменения, которые ему необходимо сделать, я могу насильно заставлять его взаимодействовать с теми структурами его психики, которые ответственны за их появление.

Если я не буду это делать, то человек не проработает те конфликты, символ-образы которых он избегает.Конечно, если сопротивление нарастает, надо отступить. И попробовать сделать эту работу как-то по-другому. Или же вернуться к этой работе попозже, когда будут проработаны другие конфликты. Вполне возможно, что после этого работа пойдет намного легче.

Здесь можно провести аналогию с начальником и подчиненным. Человек устроился на работу на определенных условиях и за определенную плату. И если приказы начальника находятся в рамках этих условий, он их выполняет без всяких эмоций – как само собой разумеющееся дело. Психотерапевту вовсе не обязательно говорить: «Может быть, вы хотите сделать то-то и то-то?» как это положено делать в КИПе. Можно сказать: «Идите и найдите цветок». В этом случае это не будет насилием, не вызовет сопротивления и будет реализовано бессознательным.

Частенько люди при психоанимационной работе хотят сделать что-то, что вроде бы невозможно (я хочу, чтобы пошел дождь, я хочу полетать). Понятно, что в реальности это невозможно. Но в волшебном пространстве психоанимации возможно все! И если человек сделает это, то таким образом проработает какой-то свой комплекс (Я могу «летать»!, то есть могу подняться выше обыденности, могу прикоснуться к тому, что мне казалось недосягаемым). Раньше я думал, что позволять людям в психоанимации летать нельзя (Люди не птицы!). Теперь я понимаю, что ошибался! И когда пациент выказывает какое-либо такое желание, я говорю: «Вы находитесь в пространстве, в котором все возможно и зависит только от того, что вы считаете возможным или невозможным для себя»

Например, одна моя пациентка сделала нестандартный ход. Она сказала: «Я пройду сквозь стены». Мы прекрасно знаем, что сквозь стены человек пройти не может (может быть поэтому мы не делаем это?) Но я понял, что это ее желание является желанием найти новый для нее, нестандартный путь решения ее проблем. И сказал: «Ну да, в реальности мы не можем проходить сквозь стены потому, что мы верим, что это невозможно. И если мы поверим что это возможно, то мы сможем ходить сквозь стены. Но в этом пространстве возможно многое, что кажется невозможным в жизни. Сейчас соберитесь, настройтесь и выйдите из тюрьмы, пройдя через стены». И она прошла сквозь стены и вышла из тюрьмы.

Потом я попросил ее мысленно поднять вверх руку, зажатую в кулак, и сказать: «Я свободна!» Этим приемом человек дает бессознательному команду на то, что любые преграды преодолимы, что для этого надо нестандартно мыслить и выйти за рамки привычных представлений. И я уверен, что после этой работы ее бессознательное предложит ей нестандартный выход из той ситуации, в которой она оказалась.

Когда я предлагаю человеку представить символ-образ Горы, то через этот образ человек получает доступ ко всем возможностям горы. Он начинает работать с архетипом горы и через это получает пласт всех возможных вариантов своего поведения, связанных с символ-образом Горы, которые он может реализовать. И из этого «шведского стола» он выбирает такую «гору», которая поможет ему оптимизировать свой потенциал, стимулировать свое развитие и изменить реальное поведение в жизни.

Как сказал один мой пациент: как только я объяснил себе серийный сон, он прекратил мне сниться. И это действительно так из-за того, что симптом – это прерванный рассказ. Если человек проговорит это, то симптом исчезает.

Я писал выше, что бессознательное с помощью снов пытается нам что-то сказать.Что это зашифрованная в образах информация, которую бессознательное хочет донести до сознания. И в большинстве случаев это так! Но одна моя пациентка сказала, что когда она была в депрессии, то постоянно видела светлые сны. А после каждого моего сеанса она субъективно чувствовала себя лучше. Но ночью после этого видела тяжелые сны.

У Насти (см. ниже) во время психоанимации, особенно на первых сеансах, работа с образами не была позитивна и она видела сплошные «смертоубийства». Но ей в результате становилось легче! И здесь можно предположить, что облегчение (как у Анны О. Блейлера) связано с выплескиванием отрицательных эмоций, освобождением гнойников. Возможно, и в случае с плохими снами происходит что-то подобное. И вполне возможно, что это еще один достаточно важный механизм эффективности ПАТ.

В ходе курса психотерапии мы видим постепенное уменьшение иррационально-архаических элементов, свидетельствующее о более зрелом отображении, стоящем ближе к действительности. Фантастическиерешения проблем и феномены преобразования отступают на задний план.

После предложения символ-образа мы получаем те или иные образы. Вначале они в большей степени продукция сознания на начальном предсознательном материале. Но затем у человека появляется ощущение что его несет, он полностью отключается от постороннего. Я думаю, что в это время Внутренний Ребенок перехватывает инициативу и начинает предъявлять свои горести и обиды. Таким образом, мы во время сеанса играем в пинг-понг с Внутренним Ребенком. Мы даем ему символ-образы, а он с энтузиазмом хватается за возможность выплеснуть через них свои обиды.

А затем к этому процессу втайне от нас подключается Взрослый с его взрослой, оплодотворяющей сексуальной энергией. И вследствие этого Внутренний Ребенок не только избавляется от инкапсулированных в нем отрицательных эмоций и страхов, но и освобождается от наложенных запретов, успокаивается, его энергия канализируется в новое русло. Образно говоря, этим процессом мы вынимаем занозы из его задницы, создаем ему новые, более широкие границы для существования.

Во время сеанса иногда происходит освобождение чувств и аффектов вплоть до катарсиса с моторными реакциями дыхания, мимики и так далее. Если во время сессии появляются слезы, это значит, что мы касаемся очень значимых событий и через работу с символами эмоционально завершаем их. Это напоминает освобождение гнойника, который возникает вокруг занозы, при его хирургическом вскрытии. Сдержанные или же вынужденно нереализованные эмоции, находившиеся в бессознательном в виде незавершенного гештальта, выходят наружу в наиболее удобной для них форме – слез облегчения. Эти слезыкак бы не «настоящие». Это подтверждается тем, что пациенты после сеанса обычно чувствуют облегчение и улыбаются. И лицо у них совершенно не заплаканное!